Андрей П., 48 лет

Я пил 32 года: с 15 до 47. И легко могу написать 100 000 букв о том, почему я пил в тот или иной момент жизни – страх, тревожность, любовные неурядицы, смерти, командировки, отпуска, рождения, 90-е годы, панические атаки, болезни, разводы. Но эти причины будут лживыми, точнее ложными (так как я верил в них всей душой), потому что ни одна из причин за меня не покупала спиртное и не вливала в меня стакан. Более того, пил я также от счастья, любви, успехов, так что отмазки «алкоголь против тяжелой жизни» становятся совсем щуплыми.

Почему я держался на плаву с алкоголем так долго? Во-первых, у меня всегда была внушенная с детства идея о наследственном алкоголизме, поэтому я через силу делал перерывы, чтобы потом пить было нестрашно. Во-вторых, бухал пиво и вино, пока от пива не посадил поджелудочную, а от вина — желудок. Я не могу сказать, что мне повезло держаться на плаву так долго. Наверное, было бы разумнее спиться хотя бы после тридцати.

И, что чудесно, меня бог привел к анонимным алкоголикам как раз в 33 – ровно в том возрасте, когда мой папа умер от алкогольного диабета в тюремном вагоне, где у него отняли инсулин. Это был не звонок, как я сейчас думаю, а набатный колокол. Я сходил к анонимным по журналистским делам – мы делали номер журнала (о здоровье, кстати), под названием 900 000 причин бросить пить. Именно столько людей тогда погибали от алкоголя и разных вызванных им причин, в том числе пьяных аварий, драк и т.п. Сходил – и каким-то чудом после этого бросил пить, хотя как раз за два месяца до этого у меня началась очередная стадия алкоголизма – первые запои.

Это очередное воздержание (у меня было где-то 3-4 годовых перерыва, которые позволяли мне считать, что я просто пьяница, а не алкоголик) позволило мне достичь новых успехов: я женился на женщине, примерно о которой всю жизнь мечтал, стал руководителем профессионального СМИ, мы родили двух великих детей в добавок к моим четырем. Получили по наследству отличную квартиру, где я мог уединяться и спать один, я вошел в форму, почти в ту, из которой вышел, когда начал бухать пиво. Достаточно, наверное, знаков, чтобы понять, что начинать заново не надо? Но я начал заново.

Я упарывался ежевечерне. Утром шел на работу, накидавшись успокоительных, которые мне прописывала психиатр для купирования панических атак. (Это одна из лучших врачей в Москве, специалист международного уровня, вытаскивала людей с такими неврозами, какие мне и не снились, и что главное, любит пациентов, но мне надо было еще и бухать). Более или менее ровно отрабатывал, предвкушая упоительную первую дозу, получал ее. Какое-то время была какая-то семейная жизнь, потом ее почти не стало, так как при ежедневном употреблении деградация внешняя не так заметна, но внутренняя идет четко по наклонной.

По словам жены, она за 12 лет была счастлива в течение года – того, когда я устроил очередную «просушку» организму, по-моему, после первого приступа панкреатита, а также просвеченного алкогольного гепатоза (то есть, мои поджелудочная и печень были на грани жизни и смерти). После этой просушки я начал с той же самоуверенной лихостью, в очередной раз убежденный, что я не алкоголик, а пьяница, помогающий себе в тяжелой и нервной жизни. В этой тяжелой и нервной жизни у меня, впрочем, не было ни единой причины для реального стресса. Но я не мог перенести самой простой проблемы и носил ее неделями, я не мог ездить никуда, получать удовольствие от прогулок, у меня не было общего досуга с семьей, я просто лежал на диване и пил, даже если по долгу мужа и отца переносил тело в другое место.

Стоит ли упоминать, что я ничего не нажил, влез в долги по уши, не обеспечивал должным образом семью, уходил с работ по первому зову, хлопнув дверью, растерял друзей, распугал друзей жены, мало времени уделял детям, сломал лицевую кость в нескольких местах, нарываясь пьяным, почти уничтожил ряд внутренних органов и совершил еще массу непоправимого.

Спустя 12 лет жене надоело, она полгода пыталась активно внушить, что не будет дальше жить со мной таким, потом развелась – это явно ей стоило огромной боли. А я просто уехал в загородный дом стал бухать уже крепкое – благо работа была дистанционной – и поливать уже бывшую жену грязью за развод и малодушие.

Так я протянул еще год, а потом начался полугодовой ад.

Я выходил из запоя, только когда меня отправляли в клинику, и входил в него, две недели спустя. Мама истратила на мои клиники все свои деньги, которые пожилые люди хранят «на смерть» (не зря, получается, хранят). Я стал должником примерно 20 МФО и 5 банков – все пробухал. В последние дни я четко ощущал присутствие смерти – вот она, лежит рядом на смрадном матрасе или на мокром ковре в гостиной, возле меня, зажавшего за горло опустошенную на треть бутылку водки. У меня почти отнялись ноги, я мог ходить только с тростью, почти отнялся язык.

В последние часы пьянства я принял душ и решил поиграть на баяне. Ничего вспомнить не мог, поэтому просто извлекал ужасающие звуки – полностью отражающие то, что у меня в душе было в тот момент. При этом я был убежден, что играть должен голым. Так и упал голым с баяном, таким меня нашли. Думали, что я умер. Оказывается, до этого приходил сосед, увидел, что со мной, и вызвал в очередной раз родных. Они вызвали бригаду из очередной наркологической. Там я провел пять дней. Но бывшая жена и дочь сговорились, что будут меня спасать, и перевезли меня в следующую больницу, уже муниципальную, откуда сложно уйти бухать.

Видимо, высшая сила понимала, что я все равно уйду, так как нет более волевых людей, чем алкоголики (точнее я как алкоголик, — о других мы не судим). Поэтому я в первый же день подхватил ковид, и меня отправили в специальную больничку для ковидных алкашей и нариков. Это был истинный санаторий: три человек в боксе, душ, прекрасные медсестры в скафандрах навещают тебя 6 раз в день. Продержали там 18 дней, и за это время, плюс 5 дней платной клиники, физически я соскочил с алкоголя.

Я вернулся домой. Нет денег, нет семьи, нет работы, здоровье шаткое, голова еле варит, все еще похож на бомжа, несколько месяцев держался на страхе смерти. Решил те проблемы, которые лежат в нижней части пирамиды потребностей: нашел работу, продал все продаваемое, подал на банкротство физлица.

И тут началось. Я поднялся выше по пирамиде от уровня бомжа при смерти, и начал страдать из-за потерянной семьи, ревновать потерянную жену, потерянных детей, беситься, бояться, жалеть себя, страдать о том, что не получилось, а могло бы. Психиатр впервые мне сказала: «Давай заключим договор: перед тем, как ты совершишь суицидальные действия, ты позвонишь мне». Сказала ни с того, ни с сего, я не жаловался, напротив, сообщал о том, как я не пью и какой я собранный.

В анонимные я пришел на том моменте, когда был готов сдаться в психушку, выйти в окно или запить. Психолог, к которому я пошел, чтобы попытаться разобраться, что со мной творится, первое, что мне сказал: «Тебе срочно нужно идти на группу анонимных алкоголиков, ходить на собрания, взять спонсора и идти по 12 шагам, иначе плохо кончишь – у тебя сейчас явные острые проявления алкоголизма».

Так я стал одним из тех, кто вступил в программу после многих месяцев трезвости. На первом же онлайн-собрании здесь, в группе «Океан», я поставил в чате 777 – так обозначают себя те, кто ищет спонсора. Спонсор, в двух словах – это человек, который уже прошел 12 шагов выздоровления и помогает тебе сделать то же самое. Сам человек не способен ни этого сделать, ни посмотреть на себя со стороны – это, в общем-то, общеизвестный принцип психологии, заложенный и в программе, которая, как пишут ее создатели, наполовину состоит из принципов психологии, и наполовину – из ключевых общепризнанных принципов духовных учений. (Мы не называем конфессий).

Мне позвонил спонсор в этот же день, а на следующий я уже стал делать 11 шаг – обращаться к богу, смиряться при помощи молитвы. И чудесным образом, как только я пытался подчинить душу словам: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить», болища отступала.

Потом мы пошли по шагам, и идем. На момент окончания этого текста я прошел 7 шагов. Это ощущается как реальный непростой и очень действенный духовный опыт. За это время я наладил многие отношения, научился принимать многое из того, что раньше меня сбивало с ног. Решились многие материальные проблемы, я стал самым нетоксичным сотрудником и начальником, добрым товарищем и т.д.

Сложнее всего, признаюсь, восстановить самые близкие связи. У меня до сих пор толком не получается сделать это с мамой, тетей, бывшей женой, детьми, но теперь я не посыпаю голову пеплом и не пру напролом, чтобы получить любовь всех сию минуту, а смиряюсь с ситуацией, после чего многое решается будто бы само собой.

Из подарков программы я бы назвал принимающих тебя полностью друзей, необычный глубокий духовный опыт общения со спонсором и впереди идущими, дисциплину, удовольствие от служения и 12 шага – передачи опыта другим алкоголикам. Даже на моем небольшом сроке я увидел, что многие наши слова, сказанные в реабилитационных центрах, не проваливаются в никуда.

Еще одним подарком для меня стало близкое общение с богом. Раньше я не представлял себе, не понимал, и не имел опыта такого общения. Сейчас я обращаюсь к нему как можно чаще – какими угодно словами, иногда, когда захлестывают эмоции, и криком «Забери у меня это!» И он забирает.

Это удивительное чувство – в 47 лет учиться жить по-человечески. Многие вещи мои дети знают и чувствуют лучше меня – круто, что я это понимаю, и не спорю с ними, а хвалю за несогласие и собственное мнение. При чем тут дети? При том, что я сам себя чувствую во многом как ребенок, боюсь применить старые штампы, которые меня чуть не сгубили. А это ужасно сложно, наверное, сложнее, чем учиться ходить или что там еще сложного есть в детстве, уже забыл – давно было.

Из того, что совершенно очевидно: я как алкоголик не могу стоять – либо я иду вперед и духовно развиваюсь, очень медленно, либо деградирую с бешеной скоростью. Третьего мне не дано. Как только я начинаю думать, что вот оно – я схватил бога за бороду и отлично себя чувствую, пролетаю вниз два этажа, которые шел пешком. Пока все еще иду пешком. И мне нравится.

Спасибо! Сегодня трезвый.